![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Диалог культур
Пока мы с жабой оживленно дискутируем на тему целесообразности оплаты фотохостинга, расскажу-ка я, как меня в экспрессе Краков-Варшава мужик клеил.
Экспресс Краков-Варшава я нашла на вокзале с полпинка - вот что значит тренировка. И третий некурящий вагон второго класса - тоже без проблем.
Но это по дороге туда мы нашли места, упали и вырубились, а тут-то, с утра, все были весьма бодры и активны. Короче, после пары статей из любимого "Терархива" вопрос назрел. Вот и думаю: прогуляюсь-ка я в вагон для курящих, заодно с народом пообщаюсь, а то однобокое какое-то общение в Кракове было - сколько стоит да как пройти. Никакой духовности, одно сплошное потребление.
Надо сказать, что четверг - это вам не пятница. Полупустые идут вагоны, особенно курящие. Но неудобно ведь как-то подсаживаться в чужое купе смолить цигарку. Стою, дымлю в окошечко. И тут мужчина приятной наружности меня за куртешку - дерг! - и жестом садиться приглашает.
Я птица не гордая. Села, чего ж не сесть.
И начинает мужик с каким-то безумным акцентом по-английски со мной разговаривать. То есть картофельное пюре у него во рту натуральное. По три раза переспросив, сообщаю, что еду в Варшаву, с мамой и с дочкой, они в некурящем вагоне, а в Варшаве мы сядем на самолет - и ту-ту, в далекую снежную Москву.
Мужик светлеет лицом от понимания и сообщает, что его историческая родина куда более снежная. Из Швеции он, и зовут его Мадс.
- ***, - называюсь в ответ.
Услышав диковинное имечко, господин прибегает к языку папуасов, чтобы уж быть совершенно уверенным, что речь идет об именах и ни о чем другом.
- Мадс, - показывает на себя. - ***, - тычет в меня пальцем и тянется с рукопожатием.
- Jag heter ***, - охотно подтверждаю я.
Глаза у клиента делаются большими. "Вы говорите по-шведски?"
Хм, говорю ли я по-шведски после недели, проведенной в Польше? Ну, это вряд ли. Я вообще переключаюсь с большим трудом, у меня и английские слова все радостно куда-то отлетели. Но на всех доступных языках я в любом беспамятстве не задумавшись выдам фразу, означающую, что плохо, скверно, "rather poor", "bardzo zle" и так далее говорю я на этих языках. А понимаю и того меньше.
- Bara-bara lite, - спешу разочаровать шведа и для верности пальцами изображаю уровень владения языком.
В общем, дальше беседа продолжается на какой-то маловразумительной смеси английского со шведским. Швед предсказуемо и дисциплинированно, скучно до зевоты пытается "ухаживать". Сообщает, что я красивая. Угу, а как же. Интересуется, не работаю ли моделью. Ага, кадавра, в некоторых смыслах неудовлетворенного. Редактор я, мил-человек, и давай уже, того, про возраст спрашивай.
- Сколько тебе лет? - послушно спрашивает швед.
И тут я сильно задумалась. Нет, у меня в мыслях не было врать. Но сказать первое, что пришло в голову, я тоже не могла. Потому что первым в голову пришло "тшыджещча осем", а это шведу мало бы помогло. "Треттиотта" же почему-то упорно приходить не желало, хоть тресни. Наконец, позорясь и загибая пальцы, как трехлетка, я сумела выразить свой возраст по-английски.
Конечно, он думал что мне двадцать пять. Конечно, в тридцать восемь не бывает такая кожа. Да, я знаю, что прекрасно сохранилась, но такими комплиментами тебе бы мумию в музее обольщать, дорогой господин товарищ швед Мадс из Мальмё!
Сигарета к тому времени была уже давно докурена и общество хладнокровного ухажера стало меня немного тяготить. Поэтому, когда не дрогнув ни единым мускулом он вежливо поинтересовался, можно ли меня поцеловать, я ответила решительным отказом и заявила, что мне пора.
- Lykka till! - сказала я ему на прощание. В смысле, удачи тебе. Потому что только при большой удаче он когда-нибудь от кого-нибудь чего-нибудь добьется.
Жалко их, европейцев. Совсем как неживые уже со своим феминизмом и антихаррасментальным законодательством.
Экспресс Краков-Варшава я нашла на вокзале с полпинка - вот что значит тренировка. И третий некурящий вагон второго класса - тоже без проблем.
Но это по дороге туда мы нашли места, упали и вырубились, а тут-то, с утра, все были весьма бодры и активны. Короче, после пары статей из любимого "Терархива" вопрос назрел. Вот и думаю: прогуляюсь-ка я в вагон для курящих, заодно с народом пообщаюсь, а то однобокое какое-то общение в Кракове было - сколько стоит да как пройти. Никакой духовности, одно сплошное потребление.
Надо сказать, что четверг - это вам не пятница. Полупустые идут вагоны, особенно курящие. Но неудобно ведь как-то подсаживаться в чужое купе смолить цигарку. Стою, дымлю в окошечко. И тут мужчина приятной наружности меня за куртешку - дерг! - и жестом садиться приглашает.
Я птица не гордая. Села, чего ж не сесть.
И начинает мужик с каким-то безумным акцентом по-английски со мной разговаривать. То есть картофельное пюре у него во рту натуральное. По три раза переспросив, сообщаю, что еду в Варшаву, с мамой и с дочкой, они в некурящем вагоне, а в Варшаве мы сядем на самолет - и ту-ту, в далекую снежную Москву.
Мужик светлеет лицом от понимания и сообщает, что его историческая родина куда более снежная. Из Швеции он, и зовут его Мадс.
- ***, - называюсь в ответ.
Услышав диковинное имечко, господин прибегает к языку папуасов, чтобы уж быть совершенно уверенным, что речь идет об именах и ни о чем другом.
- Мадс, - показывает на себя. - ***, - тычет в меня пальцем и тянется с рукопожатием.
- Jag heter ***, - охотно подтверждаю я.
Глаза у клиента делаются большими. "Вы говорите по-шведски?"
Хм, говорю ли я по-шведски после недели, проведенной в Польше? Ну, это вряд ли. Я вообще переключаюсь с большим трудом, у меня и английские слова все радостно куда-то отлетели. Но на всех доступных языках я в любом беспамятстве не задумавшись выдам фразу, означающую, что плохо, скверно, "rather poor", "bardzo zle" и так далее говорю я на этих языках. А понимаю и того меньше.
- Bara-bara lite, - спешу разочаровать шведа и для верности пальцами изображаю уровень владения языком.
В общем, дальше беседа продолжается на какой-то маловразумительной смеси английского со шведским. Швед предсказуемо и дисциплинированно, скучно до зевоты пытается "ухаживать". Сообщает, что я красивая. Угу, а как же. Интересуется, не работаю ли моделью. Ага, кадавра, в некоторых смыслах неудовлетворенного. Редактор я, мил-человек, и давай уже, того, про возраст спрашивай.
- Сколько тебе лет? - послушно спрашивает швед.
И тут я сильно задумалась. Нет, у меня в мыслях не было врать. Но сказать первое, что пришло в голову, я тоже не могла. Потому что первым в голову пришло "тшыджещча осем", а это шведу мало бы помогло. "Треттиотта" же почему-то упорно приходить не желало, хоть тресни. Наконец, позорясь и загибая пальцы, как трехлетка, я сумела выразить свой возраст по-английски.
Конечно, он думал что мне двадцать пять. Конечно, в тридцать восемь не бывает такая кожа. Да, я знаю, что прекрасно сохранилась, но такими комплиментами тебе бы мумию в музее обольщать, дорогой господин товарищ швед Мадс из Мальмё!
Сигарета к тому времени была уже давно докурена и общество хладнокровного ухажера стало меня немного тяготить. Поэтому, когда не дрогнув ни единым мускулом он вежливо поинтересовался, можно ли меня поцеловать, я ответила решительным отказом и заявила, что мне пора.
- Lykka till! - сказала я ему на прощание. В смысле, удачи тебе. Потому что только при большой удаче он когда-нибудь от кого-нибудь чего-нибудь добьется.
Жалко их, европейцев. Совсем как неживые уже со своим феминизмом и антихаррасментальным законодательством.